Забыть нельзя помнить

Можно хранить в себе эти истории и воспоминания, чтобы возвращаться к ним, когда важно вспомнить, для чего ты работаешь. Можно рассказывать эти истории тем, от кого что-то зависит, чтобы они наконец сделали то, что должны. А можно просто не забывать. И это самое сложное.

Я стараюсь помнить истории людей, которых удалось спасти. Но я научилась жить с историями тех, кого пришлось отпустить. Именно они помогают нам из огромного вороха проблем выбрать те, которые не только спасут тысячи жизней, но и вернут надежду десяткам тысяч людей.

На днях мы объявили о том, что оплатим лечение для 1 300 человек с диагнозом ВИЧ в Киеве. Те, кто ничего не знают о СПИДе, спросили: «зачем их лечить?» Те, кто слишком много знают о СПИДе, сказали: «почему только сейчас?» Те, кто много лет воюет со СПИДом, сказали, что финансировать лечение людей с диагнозом ВИЧ – очень смелое решение. Мы согласились с последними.

Так и есть. Это, наверное, наше самое смелое решение из всех, которые мы когда-либо принимали. Мы к этому решению шли все 13 лет. И вот теперь 1 300 жизней – это наш вклад в борьбу с эпидемией СПИДа. Эти жизни – наш пример того, как частный фонд может изменить то, чем лечат людей, и то, сколько стоит лечение.

Сегодня в мире стали доступны препараты шестого поколения. Это всего одна таблетка, ее легче принимать, она менее токсична. Именно о такой терапии при ВИЧ/СПИДе мечтает каждый пациент, который хочет достойно жить. Именно такую терапию без нашего участия пациентам пришлось бы ждать еще год. Мы просто решили ускорить процесс. Почему? Потому, что каждый из нас помнит время, когда пациенты ждали своего лечения годами. Каждый из нас помнит время, когда диагноз СПИД был практически смертельным. И в жизни каждого активиста есть тот человек, которого он не смог спасти.

Сегодня мы точно знаем, что препараты, которые получат пациенты, не только сохранят им жизнь, они защитят от инфицирования ВИЧ их партнеров.  Концентрация вируса в крови у людей, принимающих терапию, настолько ничтожна, что вирус невозможно передать ни при половом контакте, ни при контакте с кровью.

Мне жаль, что 15 лет назад не было такой терапии. Мне жаль, что мы не смогли спасти тех, кого могли бы спасти. Но еще больше мне жаль, что мы по-прежнему не можем спасти всех, кто ждет нашей помощи, несмотря на то, что терапия есть. Где-то, а не там, где они. И об этом невозможно забыть.