О КГБ и министре иностранных дел Канады

Осенью 1988 года в киевском Доме профсоюзов проходила выставка любительской фотографии, посвященная XIX Всесоюзной конференции Коммунистической партии Советского Союза.

На выставке была одна моя дебютная работа (я тогда работал в Институте электросварки им. Патона).

Начальник выставочного зала немедленно потребовал убрать фотографию "украинского националиста", но посетители - а их был полный зал - отстояли снимок, аргументируя модной гласностью и борьбой с бюрократией, объявленной Генеральным Секретарем КПСС Михаилом Горбачевым.

Впрочем, на следующий день кто-то карандашом пробил лицо Ященко. Я привез новый отпечаток. На протяжении всей выставки мы играли в эту игру. Кто-то дырявил фотографию, я менял ее на новую.

На выходные по сто раз проверял реакцию зрителей, раздуваясь от гордости, если они останавливались возле моей работы. Выходил из зала, делал несколько кругов по площади Октябрьской революции (теперь Майдан Незалежности) и опять в зал.

Во время очередного круга встретил знакомого. Он сопровождал девушку, похожую на молодую актрису Джуди Фостер. Девушка говорила по-украински. Мы познакомились. Она оказалась студенткой Гарварда, приехавшей на стажировку в Киевский университет. Звали ее Христя Фриланд. Прикинувшись, что я только сейчас иду на выставку, я предложил зайти вместе - очень уж хотелось похвастать.

В зале она спросила, есть ли у меня еще фотографии и могу ли я их показать. Она знала, что делала. Предложить начинающему фотографу показать свои работы! С того момента мы стали друзьями. Часто встречались, я показывал отпечатки, знакомил с друзьями, фотографами, киевской жизнью.

Она удивлялась, почему здесь женщины так густо красятся и носят чулки в сеточку. "У нас так проститутки делают", говорила она.

Впрочем, вскоре и она полюбила этот стиль.

Она еще не решила, кем быть - юристом или журналистом. "Только журналистом", убеждал я.

Христя собиралась на рождество в Лондон и предложила показать фотографии английской прессе.

Три часа она ждала в приемной газеты Independent, но как только разложила снимки, сбежалась вся редакция. На следующий день вышла публикация на всю полосу: много фотографий - и моих, и других украинских фотографов - и три предложения текста. Обо мне там было сказано: "Лукацкий работает в институте. Его фотографии не популярны в Советской Украине, но его печатает известный журнал "Огонек" (накануне у меня вышло несколько работ в этом журнале).

Так мы вместе стали на путь журналистики.

Вскоре меня вызвали в первый отдел моего института. (Такой отдел, как известно, был в каждой организации, имевшей какое-то отношение к секретной информации. В первых отделах хранились сведения о сотрудниках, их политической благонадежности, поездках за границу, допуске к секретным документам.)

Я зашел. Начальник отдела тут же выбежал, оставив меня наедине с неким гражданином в сером костюме.

- Александр Иванович, - представился серый гражданин и предъявил удостоверение КГБ СССР. "У них там все, что ли, Александры Ивановичи", подумал я. Еще в 1973, школьником, меня забрали в КГБ на Владимирской "за хранение антисоветской литературы". Тот КГБист тоже представился Александром Ивановичем.

Разговор у нас вышел длинный. Он убеждал меня, что фотографии, опубликованные в западной прессе, дуют на мельницу западной пропаганды. А еще, что Христя - агент западных спецслужб, а не журналист. Очень ему хотелось знать, о чем мы говорили и с кем она общается. Еще он красочно обрисовал, что меня ждет, если я откажусь с ними сотрудничать.

- А можно я подумаю, - спросил я, втайне надеясь, что как-то рассосется.

- Да, конечно, - ответил он.

- Ну что, подумал? - поджидал он меня на следующий день у выхода из метро.

- Ты уже подумал? - спрашивал он, когда я выходил из троллейбуса.

В конце концов я ответил, что решил стать журналистом.

Он похлопал меня по плечу и сказал:

- Будешь кем мы скажем.

Тогда же в центральной партийной газете "Правда Украины" вышла большая статья под названием "С поличным". Автор рассказывал о происках националистов и западных спецслужб в лице Христины Фриланд. А мои фотографии упоминались как "искусно подобранные материалы, клевещущие на нашу Советскую Украину".

КГБ удалось меня напугать. Дома чистил архивы, прятал книги, за которые еще недавно судили. Вскоре меня сократили. А найти работу фотографом оказалось непросто.

В сентябре 1989 года мне удалось сделать классный фоторепортаж о работе только что созданного Управления по борьбе с организованной преступностью (УБОП). Эта публикация в "Огоньке" имела успех.

(На фото арест наемного убийцы)

Александр Иванович опять поджидал меня у выхода из метро "Крещатик".

- Это твои фото в "Огоньке"? - спросил он. Я кивнул. Он протянул мне руку, пожал и сказал:

- Удачи.

С тех пор я его не видел.

Весной 1990 года был избран новый состав Верховного Совета Украины, тот самый, который принял акт о Независимости. Тогда же поет и политик Дмитро Павлычко договорился с властями, чтобы Христю пустили в Украину. Теперь уже как журналиста.

В ноябре этого же года в гостинице "Украина" (теперь "Премьер Палац") милиция арестовывала депутата, члена Украинского Хельсинского союза, известного диссидента Степана Хмару по обвинению в нападении на сотрудника милиции.

Хмара с несколькими своими помощниками забаррикадировался в номере отеля. В этом же номере были Христя и несколько молодых журналистов. Теперь каждый из них - это имя. Мы ждали штурма и ареста Хмары. ОМОН был в полном составе.

Стали ломать двери. Защитники Хмары умудрились разбить бутылку с постным маслом на голове милиционера. Тогда пустили слезоточивый газ. Мы пытались дышать через шарфы. Все держали себя очень достойно. Христя быстро записывала в блокнот. Газ разъедал глаза, работать становилось все трудней.

Через выломанные двери ворвалась группа захвата "Сокол" (спецподразделение внутри ОМОНа). Подхватив Хмару, они быстро поволокли его из номера. Я узнал их. Их задействовал УБОП для ареста преступников.

Повиснув на плечах одного такого сокола, я сумел выскочить из номера вместе с ними. Сразу за мной выход из номера был заблокирован.

В меня вцепились омоновцы. Но я поймал волну и начал блефовать. С криками "Милиция!" я расталкивал омоновцев и мчался за группой, уносившей Степана Хмару по лестницам гостиницы.

На бегу сделав несколько кадров, вытащил пленку из камеры, на бегу спрятал, поставил новый ролик.

Хорошо расслышал команду:

- Остановить его, пленки забрать.

Меня схватили и прижали к стенке. Я вытащил чистую пленку из камеры и отдал офицеру, сохранив таким образом всю съемку у себя.

На следующий день газеты опубликовали мой репортаж.

В 1993 году исполняющий обязанности премьер-министра Ефим Звягильский пригласил западных бизнесменов в Киев. Принимал с донецким размахом. Деликатесы, икра, проститутки и коррупция. В то время зарплата равнялась двадцати долларам в месяц, но и ее не платили или платили натурой - тапочками, свиным кормом… Христя была в составе делегации - причем организаторы не знали, что она украиноговорящая журналистка, - и сделала о приеме замечательный репортаж для Financial Times. Чиновники были обижены.

Христя стала успешным журналистом. Ее книга "Плутократы: расцвет глобальных сверхбогачей и упадок всех остальных" попала в список бестселлеров The New York Times. Теперь она - Министр иностранных дел Канады.

Последнее время мы редко пересекались - на пинчуковском саммите YES в Ялте, где она была модератором, или во время ее визита в Украину уже как политика. Но каждый раз мы рады видеть друг друга. Ведь общее прошлое сближает.